Колыма - «чудная планета»
В самом начале 30-х годов прошлого века особое значение для страны приобрело освоение обширного района в бассейне реки Колымы, где начались широкие геологические работы с целью организации промышленной добычи золота и других цветных и редких металлов.
В ноябре 1931 года была создана специальная организация - государственный трест по дорожному и промышленному строительству в районах Верхней Колымы (сокращенно Дальстрой), который подчинялся наркому внутренних дел.
Для доставки грузов в этот отдаленный район были определены конечные морские пункты: бухта Нагаево на побережье Охотского моря и бухта Амбарчик на побережье Восточно-Сибирского моря.
В связи с большим объемом перевозок Дальстрой организовал собственное пароходство. В его состав вошли закупленные в Голландии в 1935 году крупные пароходы «Дальстрой», «Джурма», «Кулу», а также чуть позже еще два - «Феликс Дзержинский» и «Индигирка». Этому пароходству подчинялись порты Находка и Нагаево.
1 апреля 1932 года заместителем председателя ОГПУ (объединенное государственное политическое управление), будущим наркомом внутренних дел Генрихом Ягодой был подписан приказ №287 о создании Севвостлага (в системе ГУЛАГа) для обслуживания Дальстроя «организованной рабочей силой» (то есть заключенными).
Создание Севвостлага было оформлено «задним числом». В действительности уже в январе-феврале 1931 в бухту Нагаево завезли на пароходе «Сахалин» Дальневосточного пароходства первую партию заключенных, а также вольнонаемных работников треста, стрелков военизированной охраны и директора Дальстроя Э.П. Берзина (не путать с Я.К. Берзиным, начальником разведуправления штаба Красной Армии).
В навигацию 1932 года судами в Нагаево доставлено свыше 10 тысяч заключенных, 28 тракторов, 67 автомашин.
В последующие годы ежегодно сюда завозили по 20 тысяч заключенных, а также технику, снаряжение, продовольствие, топливо, взрывчатые вещества для горных работ, сотни тысяч тонн грузов.
За 1932-1940 годы всего доставлено 356 тысяч заключенных из числа уголовников, бандитов, воров-рецидивистов. Были и политические заключенные, но они составляли подавляющее меньшинство.
Лагерные подразделение были разбросаны на огромной территории, на расстоянии до 700 км от центра. Севвостлаг насчитывал в своем составе 354 лагеря. Охрана их осуществлялась стрелками ВОХРа (военизированная охрана), а также территориальными подразделениями НКВД. В 1937 году в структуру ВОХРа Севвостлага входили: штаб, 6 отдельных дивизионов, 4 отдельных взвода, кавалерийский взвод и питомник служебно-розыскных собак.
Численный состав ВОХРа для несения конвойной службы по охране лагерей определялся из расчета 2,5-3 процента к общему числу заключенных, то есть 25-30 стрелков на одну тысячу заключенных.
Кроме того, имелась стрелковая охрана (ВСО), отвечающая за промышленные предприятия, склады, морской порт и т. п.
Задачи у ВОХРа и стрелковой охраны были сверхсложные, поскольку им противостояли отпетые бандиты. Многие из них бежали из лагерей, грабили и убивали работников геологических поисковых партий, вооружались и оказывали яростное сопротивление при задержании. Борьба с ними в середине 30-х годов стала проблемой для руководства Дальстроя и Севвостлага.
Для поиска и уничтожения банд создавались скрытные оперпосты, отряжались до 200 стрелков ВОХРа со служебными собаками, организовывались конные отряды из числа охранников и активистов. Отряды настигали бандитов и, как правило, в жестоком бою уничтожали их.
За все годы существования Дальстроя и Севвостлага через лагеря прошли 800 тысяч заключенных (до 1957 года включительно, когда Дальстрой был упразднен). Из этих 800 тысяч человек считаются умершими 130 тысяч человек и расстрелянными 10 тысяч. Итого 230 тысяч человек не вернулись с Колымы, то есть примерно каждый 3-4-й из десяти.
В 50-х годах многие познакомились с зековской песней, простенькой мелодией и душещипательными словами. Известны, по крайней мере, три варианта этой песни и все они начинаются одинаково, а именно:
«Я помню тот Ванинский порт
И вид парохода угрюмый,
Как шли мы по трапу на борт
В холодные мрачные трюмы…».
Всего 6-9 куплетов, из них центральный посвящен Колыме:
«Будь проклята ты, Колыма,
Что названа «чудной планетой»,
Сойдешь поневоле с ума -
Отсюда возврата нету».
Все расходы как по перевозке заключенных на Колыму, так и обратной перевозке освобождаемых заключенных относились к расходам Дальстроя и осуществлялись за его счет.
Нормы продовольственного снабжения заключенных в лагерях подразделялись на восемь категорий, высшей была №1, она гарантировала ежедневно для заключенного в граммах: хлеб - 800-900, мука - 10 (85%), крупа - 130, жиры - 124, сахар - 27, соль - 18, макароны - 10, мясо - 40, рыба - 120, картофель, овощи - 650, чай - 2, томат-пюре - 18, перец - 0,18.
Норма №8 (для тех, кто не желал добросовестно трудиться) предусматривала (в граммах) ежедневно выдавать заключенному: хлеб - 500, мука - 10, крупа - 65, мясопродукты - 28, жир растительный - 10, рыба - 75, овощи - 75, сахар - 10, чай - 1, соль - 15.
И еще хотелось напомнить об одной трагической странице Дальстроя и Севвостлага. Это случилось в декабре 1939 года с пароходом «Индигирка». Следуя из порта Нагаево во Владивосток с 1,5 тысячами пассажиров на борту (700 промысловиков, возвращающихся с путины, 750 отбывших срок заключенных и 60 заключенных с конвоем), «Индигирка» 11 декабря наскочила на риф Тодо у северного берега японского острова Хоккайдо и получила большую пробоину. Сорок членов экипажа героически боролись за жизнь пассажиров, спасая в первую очередь женщин и детей. На помощь им из порта Вакканай подошли японские спасательные суда. С риском для жизни они 13 декабря сняли с «Индигирки» 395 человек, еще семь спаслись сами. Остальные - более тысячи человек - погибли. Сотни трупов были выброшены на берег у поселка Сарафуцу, где в 1971 году был открыт памятник погибшим.
Судьба первого директора треста «Дальстрой» также трагична. Он был расстрелян в 1939 году как враг народа. В 1956 году его реабилитировали. В Магадане даже воздвигли ему памятник, но в 1991 году он снесен.
Освоение Колымы, превращенное сталинским режимом в место ссылки невинно репрессированных людей, в наши дни вошло как трагическая страница в истории Советского Союза. Но и 80 лет назад, и сегодня Колыма дает России золото и другие драгоценные металлы. Путь к ним проложили в 30-х годах вольнонаемные и заключенные Дальстроя.
А. МЕРЕЖКО.
Тот самый Ванинский порт
Песня о Ванинском порте пользовалась такой широкой известностью, что долгие годы считалась народной. Однако в 1990-х годах в печати стали появляться материалы, посвященные легендарной песне и ее предполагаемым авторам.
В 1990 году в журнале «Звезда» была опубликована статья Валерия Сажина «Песни страданья». В отделе рукописей Государственной публичной библиотеки им. Салтыкова-Щедрина автор нашел воспоминания некоего Дороватского, который окончил ЛГУ и в 1933 году поехал в Магадан заниматься культпросветработой. Здесь он организовал краеведческий музей и работал в редакции местной газеты «Верный путь». Вот что пишет Дороватский: «Одним из выдающихся поэтов Колымского края надо считать Николая Серебровского. Он был шофером и часто печатал свои стихи в газете «Верный путь». В то время когда я работал в редакции этой газеты, он часто заходил к нам. Ему было тогда не более 26 - 27 лет. Всякий раз, когда он возвращался из рейса, он привозил что-нибудь новенькое. Стихи Серебровского быстро подхватывались, и их пела вся Колыма. Много лет спустя, однажды, уже на материке, я услышал, как молодые голоса пели одну из лучших песен Серебровского...». Этой песней, по словам Дороватского, и был «Ванинский порт». Больше ни о колымском шофере-поэте, ни о самом Дороватском ничего не известно.
В 1994 году «Комсомольская правда» напечатала письмо жителя Самары Демина «Он помнил тот Ванинский порт». Вот что говорилось в письме: «Я не знаю, кто написал музыку, но твердо знаю, что первоначальный текст написал мой отец - Демин Федор Михайлович в 1939 году в лагере на Колыме. В 1937 году он окончил историко-филологический факультет Куйбышевского педагогического института и в этом же году по доносу своего друга был арестован. За сочинение «контрреволюционных стихов» получил 10 лет. В 1939 году моего отца этапом по железной дороге перевозят на Дальний Восток в порт Ванино, где погружают на баржу и везут в Магадан. Страдая от качки и жажды (кормили селедкой), отец сочиняет стихотворение «От качки страдали зэка». Прибыв в лагерь на Колыму, он записывает слова этой песни на бересту, которую сохраняет от лап охранников и с помощью товарищей передает на волю...». В 1944 году Демина освободили, он воевал на Украине, был контужен. После войны, чтобы найти работу, подделал документы и сменил фамилию - на Благовещенский. Поступил в Москве в аспирантуру, защитил кандидатскую, работал редактором литературно-драматических передач Всесоюзного радио. В 1951 году его снова арестовали, однако, как сказано в письме, «отцу с помощью Фадеева удалось освободиться». В 1962 в Грозном Демина арестовывают в третий раз и конфискуют все рукописи. Верховный суд Чечено-Ингушской АССР признает его опасным рецидивистом и осуждает на 10 лет. В числе прочих значилась как антисоветское произведение и ставилась ему в вину песня «От качки страдали зэка». Освободили Демина пять лет спустя, однако до самой смерти в 1978 году он находился под наблюдением КГБ.
В 1998 году в новосибирской газете «Честное слово» вышла небольшая заметка. В ряду предполагаемых авторов песни «Ванинский порт» появилась новая фамилия: «В столице Алтайского края, Барнауле, до сих пор живет автор лагерного шлягера конца 40-х годов «Ванинский порт» Николай Кутланов. Репрессирован Николай Ильич был совсем еще пацаном и получил 10 лет лагерей до начала войны. В военные годы он неоднократно подавал заявления об отправке в штрафные роты на фронт, но как политическому ему все время отказывали. А ставшую знаменитой песню написал уже после войны. Это была его первая и последняя песня. А уже потом у песни появилась масса вариантов, которые, кстати сказать, Николай Ильич бережно собирает. Сейчас уже получился толстенький томик одной песни. Неизменна в этой песне только первая строчка. Дальше всякий зэк писал уже про свое...».
Еще одна версия рождения знаменитого гимна зэка приводится в статье Бахтина «Я помню тот Ванинский порт»: автор и песня». Вот что он пишет.
«Песня «Колыма» в 50 - 60-е годы приобрела широчайшее распространение. Во всяком случае, не разыскивая специально, я записал ее семь раз. И вот восьмой вариант. И - невероятно, но хочется верить, авторский. Он попал ко мне в дни проведения конференции «Фольклор ГУЛАГа». Несколько листков бумаги, содержащие письмо Григория Матвеевича Александрова, адресованное неизвестному лицу, и саму песню.
Уважаемый С.М.!
Вы по телефону попросили у меня автограф. Посылаю не искалеченный филологами КГБ свой стих «Колыма». Я написал его в 1951 году на 706-й командировке (лагпункте) Тайшетлага, куда я попал за уничтоженную чекистами рукопись «Пасмуровое стадо обезьян» (о злодеяниях Сталина). Мотив к стихам напел товарищ по нарам Зиновьев, а через неделю его убили «при попытке к бегству». «Попытка» - наглая ложь! Собака на работе перегрызла ему горло, а охранник в упор пристрелил его двумя пулями - в лоб и в грудь. О Зиновьеве донес сексот, что он автор музыки, и только за это Зиновьева убили. Узнай сексот о моем авторстве, я, несомненно, разделил бы участь погибшего. В позапрошлом году я прочитал в журнале и услышал по телевизору, что «Колыма» невесть почему названа «Ванинский порт» и наречена народной песней. Я весьма рад, что песня стала народной. Авторство никогда не прельщало меня. Но мне обидно за муки Зиновьева...».
Далее в статье Бахтина рассказывается, что до войны Александров жил с родителями в Москве, сейчас живет в Ташкенте. В 1980-м его рукописи конфисковали, а сам Александров на четыре года попал в психиатрическую больницу. В 1990-м вышла его поэма «Факел над Крымом» - она была написана на документальной основе и посвящена Мусе Мамуту, который в знак протеста против запрета на возвращение крымских татар совершил в 1978 году самосожжение.
Но все же многие исследователи склонны считать, что автор стихов «Ванинского порта»- поэт Борис Ручьев. В 1937-м он был репрессирован, много лет провел в сталинских лагерях. В 1957 году его реабилитировали. Известность Ручьеву в начале 60-х принесли стихотворный сборник «Красное солнышко» и поэма «Любава», посвященные рабочему классу. За три года до смерти, в 1970-м, он вступил в партию. Впервые версию о связи знаменитой лагерной песни с именем известного советского поэта-коммуниста выдвинул в газете «Известия» писатель Виктор Астафьев: «Я знаю автора - это Борис Ручьев. При жизни он так и не признался в авторстве». Того же мнения придерживается и один из самых известных сегодня в России знатоков блатного жанра Фима Жиганец. В своей книге «Классические блатные песни с комментариями и примечаниями» он пишет: «Борис Александрович Ручьев по степени таланта вполне мог быть автором «Ванинского порта». А в интервью «Новой газете» Жиганец говорит уже прямо: «В настоящей арестантской песне есть душа - вспомните хотя бы «Я помню тот Ванинский порт» Бориса Ручьева...».
Конечно же, помимо этих существуют и другие версии авторства текста знаменитой песни. Но из-за недостатка информации ни одна из них еще не была окончательно ни подтверждена, ни опровергнута. Возможно, через много лет откуда-нибудь из пыли и архивов появятся на свет черновик стихотворения или чьи-то воспоминания, или протокол допроса, которые расскажут о том, как родился «Ванинский порт». А может, мы этого никогда так и не узнаем. Но, как бы там ни было, «Ванинский порт» уже прочно вошел и в советскую культуру, и в советскую историю.
О. ЭНТИНА.
(«Секретные материалы XX века»)
